Лезвие как молния блеснет,
Миг – его не видно вновь.
Выпад – мимо. Резкий поворот.
То не фехтованье, а любовь.

Звон клинков по струнам нервов бьет.
Мы ударом искры высекаем.
Ну а что друг друга больно раним,
Так до свадеб наших заживет.

Снова выпад - не успел закрыться:
Лезвием вычерчиваю шрам.
Сколько их у нас, со счета сбиться….
Боль от них мы делим пополам.

Может быть, пора угомониться,
Поберечь нервишки, плоть и кровь?
Но боюсь, клинки нам будут сниться -
То не фехтованье, а любовь...

Геннадию Шпаликову
Почему-то отнялись крылья…
–Кто забрал их?– Ответа нету…
Или, просто, под страха пылью
Занемевшие не заметны…
Но возможно они устали:
С болью счастье – тяжёлая ноша…
Иль осколков мечты хрустальной
Снег острейший их запорошил…
Я не ползаю, не летаю:
Словно в дымке повиснув зыбкой,
Но от солнца она истает –
Снова я полечу… без крыльев.

Наручники сомкнулись со щелчком –
И праздник вспомнился, наверно, по контрасту,
Что обернул Живого мертвецом;
А жизнь Второго в клеточку раскрасил.
Ну, как же можно лгать потом в суде,
Беспамятством зачем-то прикрываться –
Теряя уважение людей,
Быть на смех поднятым толпой тунеядцев.
Вначале ведь признал свою вину
И каялся… просил прощенья даже…
Иль это – дань таланту твоему:
Кто ж гению в прощении откажет…
Ан, отказали… приговор жесток…
Жаль публике народного любимца…
Бутылка, шприц – наручников щелчок
И жизнь с клеймом «водителя-убийцы».

На твоих руках засыпая,
Подарю я тебе всю нежность…
От тепла твоего растаяв,
Воспарю над землёй неизбежно…
Полечу за птицами в небо…
Там легчайшим облачком стану;
И на чуткость твою ответом
Тёплым дождиком приласкаю…
Струи мягкие будут гладить
Твои щёки, губы и… душу…
Лишь от боли хочу избавить –
Жизнь твою не желаю рушить.

Нежность со зверем – опасное дело:
Волк укусил меня до крови… Больно.
Дрогнув, объятья разжала невольно –
Волк убежал… Удержать не сумела...

Глажу с опаской забитого Волка –
Весь напрягся он, лишь к боли привыкший...
Морда в оскале и вздыбилась холка:
Он моих рук, словно плети, боится…

Дрожь сотрясает безмолвное тело…
Милый… не знает, как страшно мне тоже…
Я ведь не бить – приласкать лишь хотела…
Дав ощутить, что нет в мире дороже…

Всхлипнув, лицом зарываюсь я шерстку…
Волк цепенеет в непониманье…
К палке привык он и ругани жесткой;
К нежности слов и объятий – едва ли…

Коснуться, лишь дотронувшись души
Дыханьем ветра, солнышком весенним…
Ты этот миг подольше удержи,
Чтоб не ругать за быстротечность время…

Хоть голос твой прекрасен – но молчи:
Слова порой мешают пониманью…
А взгляда теплого заветные ключи
Сердца друг другу легче открывают…

Твой взгляд меня окутал, словно плед…
Но сам растаял, будто бы виденье…
Я оглянулась – даже следа нет…
Осталось лишь к душе прикосновенье…

Твои крылья обнимут на миг –
И исчезнешь в воздушном потоке…
«Позови… – вздохом вырвется крик, –
Я приду, если будет тебе одиноко…»

Если б были слова не нужны…
Мне достаточно было бы взгляда…
Только цепи мои тяжелы –
Никогда я не стану крылатой.

Остаётся лишь слушать тебя…
И любить молчаливо и робко…
И, надежду храня, вновь и вновь повторять:
«Позови, если будет тебе одиноко…»

Тихие удары по стеклу;
Множество салютиков прозрачных…
Разбивая капли на лету,
Дождь играет в поддавки с удачей…

Не щадит природа никого:
Мокнут птицы, звери, люди тоже…
Злятся все… Но лишь для одного
Дождь лекарством проникает в кожу…

Вены жжет обычная вода,
Жар обид чуть остудив при этом…
Дождь смывает раз и навсегда
Боль с души, как будто грязь с планеты.

Я словно разбиваю стекла
Чужих надежд, чужой мечты.
Не скроют от меня осколки
Своей прощальной красоты.

Переливаясь, как бриллианты
Лишь только тронь – подарят боль.
Мстят, как безумные фанаты
За неудавшуюся роль.

Я виновата? Вероятно.
Душа раскаянья полна.
Но склеить не смогу обратно
Узор тончайшего стекла…